Вынесено из комментариев
Эх, напомнило грустное…
(Начну издалека…)
Был у меня в ГСВГ сослуживец, прапорщик Лёня С. Жил он под Запорожьем, но родом был из Одессы, и характерный одесский выговор у него так и остался.
Он учился на юридическом, но из-за чего-то его не закончил, ушёл после 4-го курса, однако же на гражданке работал в угрозыске. По причинам, о которых он не говорил, а я не спрашивал, он к 30 годам вдруг решил всё бросить и пошёл в военкомат. Там ему, как обладателю неполного высшего, дали прапорщика и отправили к нам в ГСВГ.
А по прибытии произошла обычная в те времена вещь: поскольку его без офицерского звания и диплома назначить следователем было нельзя, то его назначили на какую-то формальную должность в близлежащем мотострелковом полку, а в реальности же он работал дознавателем в нашей военной прокуратуре. И эт о был очень ценный специалист.
Тут штука в чём: в военной прокуратуре имелись только прокуроры с помощниками и следователи, а кто будет вести всю доследственную работу, включая оперативный розыск, было непонятно. В пределах СССР этим занималась милиция, а тут предполагалось, будто оперативную работу, в случае обнаружения преступления, будут вести сами офицеры части. Ага, ага. Мало того, что у них и других забот хватало, тут ещё и явный конфликт интересов…
Но дознавателем он был отменным — вот что значит опыт работы в УгРо. Там, где военные следователи (в большинстве случаев вислоухие выпускники Военного института, постепенно набиравшиеся опыта уже на службе) разводили руками и слали беспомощные «отношения» в часть с просьбой выяснить, разъяснить и найти — Лёня просто отлучался на полдня в гарнизон, а потом вдруг приводил оттуда одного или нескольких бойцов, рассаживал и по разным комнатам прокуратуры, по очереди о чём-то наедине с ними беседовал — и вот: казалось бы, очередной «вислый» неуставняк или кража у немцев легко раскрывались…
= = =
И вот…
Году примерно в 1997-м я жил с ним некоторое время в одном номере гарнизонной гостиницы для холостяков. Перестройка шла уже вовсю, и в ГДР уже успели официально запретить советский журнал «Спутник», а прочая советская пресса, ранее лежавшая \во всех крупных немецких городах, стала исчезать. Но для нас, военнослужащих, она поступала по подписке, минуя власти ГДР.
И мы с Лёней кё, разумеется, читали. И много тогда вечерами обсуждали все эти перестроечные публикации… И, вроде бы, читали одно и то же (как я думал). Но вдруг он мне начал советовать разыскать где-нибудь Гоголя в украинском переводе. (Я: «Но зачем? Он же писал по-русски.» Он мне: «А тогда ты поймёшь, как бы было здорово, если он писал по-украински!»)
До «украинских князей» и всего прочих симптомов превращения человека в украинца при мне, правда, не дошло — но это потому, что меня перевели в другой гарнизон.
А через год он погиб. Как оказалось, он вдруг резко захотел уволиться (просто так тогда уволиться не мог ни офицер, ни прапорщик, но ему оставалось дослужить всего-то полтора года до истечения 5-летней подписки). Но он не мог ждать 5 лет, ему вдруг засвербило (как потом рассказывали сослуживцы), что, мол, «там у нас на Украине такие дела творятся, а я тут как дурак в Германии сижу» — и он решил уволиться досрочно единственным возможным способом, за «аморалку», она же «дискредитация». То есть начал пить, причём пить демонстративно.
Но говорят, что алкоголизм легко симулировать, а вот сложно из симуляции выйти. Он не вышел, и уже когда его всё ж таки уволили из армии, чего он так добивался, спьяну попал ночью под немецкую машину.
Но я-то его помню до всего этого, нормальным, интересным человеком… и в то же время понимаю, что если бы не смерть в Тюрингии — сейчас он был бы, скорее всего, совершенно упоротым «свидомым»….
https://peremogi.livejournal.com/38655115.html?replyto=808652683
(Начну издалека…)
Был у меня в ГСВГ сослуживец, прапорщик Лёня С. Жил он под Запорожьем, но родом был из Одессы, и характерный одесский выговор у него так и остался.
Он учился на юридическом, но из-за чего-то его не закончил, ушёл после 4-го курса, однако же на гражданке работал в угрозыске. По причинам, о которых он не говорил, а я не спрашивал, он к 30 годам вдруг решил всё бросить и пошёл в военкомат. Там ему, как обладателю неполного высшего, дали прапорщика и отправили к нам в ГСВГ.
А по прибытии произошла обычная в те времена вещь: поскольку его без офицерского звания и диплома назначить следователем было нельзя, то его назначили на какую-то формальную должность в близлежащем мотострелковом полку, а в реальности же он работал дознавателем в нашей военной прокуратуре. И эт о был очень ценный специалист.
Тут штука в чём: в военной прокуратуре имелись только прокуроры с помощниками и следователи, а кто будет вести всю доследственную работу, включая оперативный розыск, было непонятно. В пределах СССР этим занималась милиция, а тут предполагалось, будто оперативную работу, в случае обнаружения преступления, будут вести сами офицеры части. Ага, ага. Мало того, что у них и других забот хватало, тут ещё и явный конфликт интересов…
Но дознавателем он был отменным — вот что значит опыт работы в УгРо. Там, где военные следователи (в большинстве случаев вислоухие выпускники Военного института, постепенно набиравшиеся опыта уже на службе) разводили руками и слали беспомощные «отношения» в часть с просьбой выяснить, разъяснить и найти — Лёня просто отлучался на полдня в гарнизон, а потом вдруг приводил оттуда одного или нескольких бойцов, рассаживал и по разным комнатам прокуратуры, по очереди о чём-то наедине с ними беседовал — и вот: казалось бы, очередной «вислый» неуставняк или кража у немцев легко раскрывались…
= = =
И вот…
Году примерно в 1997-м я жил с ним некоторое время в одном номере гарнизонной гостиницы для холостяков. Перестройка шла уже вовсю, и в ГДР уже успели официально запретить советский журнал «Спутник», а прочая советская пресса, ранее лежавшая \во всех крупных немецких городах, стала исчезать. Но для нас, военнослужащих, она поступала по подписке, минуя власти ГДР.
И мы с Лёней кё, разумеется, читали. И много тогда вечерами обсуждали все эти перестроечные публикации… И, вроде бы, читали одно и то же (как я думал). Но вдруг он мне начал советовать разыскать где-нибудь Гоголя в украинском переводе. (Я: «Но зачем? Он же писал по-русски.» Он мне: «А тогда ты поймёшь, как бы было здорово, если он писал по-украински!»)
До «украинских князей» и всего прочих симптомов превращения человека в украинца при мне, правда, не дошло — но это потому, что меня перевели в другой гарнизон.
А через год он погиб. Как оказалось, он вдруг резко захотел уволиться (просто так тогда уволиться не мог ни офицер, ни прапорщик, но ему оставалось дослужить всего-то полтора года до истечения 5-летней подписки). Но он не мог ждать 5 лет, ему вдруг засвербило (как потом рассказывали сослуживцы), что, мол, «там у нас на Украине такие дела творятся, а я тут как дурак в Германии сижу» — и он решил уволиться досрочно единственным возможным способом, за «аморалку», она же «дискредитация». То есть начал пить, причём пить демонстративно.
Но говорят, что алкоголизм легко симулировать, а вот сложно из симуляции выйти. Он не вышел, и уже когда его всё ж таки уволили из армии, чего он так добивался, спьяну попал ночью под немецкую машину.
Но я-то его помню до всего этого, нормальным, интересным человеком… и в то же время понимаю, что если бы не смерть в Тюрингии — сейчас он был бы, скорее всего, совершенно упоротым «свидомым»….
https://peremogi.livejournal.com/38655115.html?replyto=808652683
