В ночь под открытие Учредительного собрания организованные большевиками рабочие ремонтных мастерских сделали порученное им дело. Путем умелого «технического саботажа» броневые машины были превращены в неподвижные, точно параличом разбитые груды железа.
Удручающие вести приходили с маршрутов движения из разных частей города. Всюду колонны демонстрантов наталкивались на вооруженные заставы и засады. Безоружность толпы только придает духу «верным стражам советской власти». Если толпа не дает себя сразу разогнать, в нее стреляют из винтовок, стреляют из пулеметов…
Были случаи: толпа, обстреливаемая из пулеметов, ложится на землю, — переждав таканье пулеметов, после чьего-нибудь призывного возгласа, вновь подымается и бросается вперед — и снова ложится — и опять встает, оставляя на месте раненых и убитых. И еще вести: все мрачнее и мрачнее: при разгоне одной колонны — со Шлиссельбургского тракта — полегло много обуховских рабочих. В другом месте среди убитых известная нам всем эсерка Горбачевская, дочь революционера и внучка декабриста. В третьем — запоздавший на открытие Учредительного собрания и пришедший вместе с демонстрантами крестьянин-депутат. По всем больницам и по многим частным домам разнесены раненые. Ни одна из колонн демонстрантов не может пробраться к Учредительному собранию.
И последняя весть. В казармах преображенцев и семеновцев настроение мрачное и подавленное. Там ждали прихода броневиков и готовы были вместе с ними пойти к Таврическому дворцу, рассчитывая, что при таких условиях большевики отступили бы без кровопролития. Броневики не пришли.
